Неточные совпадения
На другой день было еще темно, когда я вместе с казаком Белоножкиным вышел с бивака. Скоро начало светать; лунный свет поблек;
ночные тени исчезли; появились более мягкие тона. По вершинам деревьев пробежал утренний ветерок и разбудил пернатых обитателей леса. Солнышко медленно взбиралось по небу все выше и выше, и вдруг живительные лучи его брызнули из-за гор и разом осветили весь лес, кусты и траву, обильно смоченные
росой.
На восходе солнца, когда
ночной туман садится благодатною
росою на землю, когда все запахи цветов и растений дышат сильнее, благовоннее — невыразимо очаровательна прелесть весеннего утра в степи…
Летнее утро было хорошо, как оно бывает хорошо только на Урале; волнистая даль была еще застлана туманом; на деревьях и на траве дрожали капли
росы; прохваченный
ночной свежестью, холодный воздух заставлял вздрагивать; кругом царило благодатное полудремотное состояние, которое овладевает перед пробуждением от сна.
Неудержимый поток света залил все небо, заставив спавшую землю встрепенуться малейшей фиброй, точно кругом завертелись мириады невидимых колес, валов и шестерней, заставлявших подниматься кверху
ночной туман, сушивших
росу на траве и передававших рядом таинственных процессов свое движение всему, что кругом зеленело, пищало и стрекотало в траве и разливалось в лесу тысячами музыкальных мелодий.
Тогда я шел далее. Мне нравилось встречать пробуждение природы; я бывал рад, когда мне удавалось вспугнуть заспавшегося жаворонка или выгнать из борозды трусливого зайца. Капли
росы падали с верхушек трясунки, с головок луговых цветов, когда я пробирался полями к загородной роще. Деревья встречали меня шепотом ленивой дремоты. Из окон тюрьмы не глядели еще бледные, угрюмые лица арестантов, и только караул, громко звякая ружьями, обходил вокруг стены, сменяя усталых
ночных часовых.
Был рассвет, с ясным, детски-чистым небом и неподвижным прохладным воздухом. Деревья, влажные, окутанные чуть видным паром, молчаливо просыпались от своих темных, загадочных
ночных снов. И когда Ромашов, идя домой, глядел на них, и на небо, и на мокрую, седую от
росы траву, то он чувствовал себя низеньким, гадким, уродливым и бесконечно чужим среди этой невинной прелести утра, улыбавшегося спросонок.
Вот и мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над белым Нижним Новгородом, в холмах зеленых садов, в золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое солнце. Тихий ветер сонно веет с тихой, мутной Оки, качаются золотые лютики, отягченные
росою, лиловые колокольчики немотно опустились к земле, разноцветные бессмертники сухо торчат на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «
ночная красавица» — гвоздика…
Сгущался вокруг сумрак позднего вечера, перерождаясь в темноту ночи, еле слышно шелестел лист на деревьях, плыли в тёмном небе звёзды, обозначился мутный Млечный Путь, а в монастырском дворе кто-то рубил топором и крякал, напоминая об отце Посулова. Падала
роса, становилось сыро,
ночной осенний холодок просачивался в сердце. Хотелось думать о чём-нибудь постороннем, спокойно, правильно и бесстрашно.
По временам смутный рокот усиливался,
рос, приливал, и тогда дверь вздрагивала, точно кто-то, сердито шипя, напирает на нее снаружи, а в трубе
ночная вьюга с жалобною угрозой выводила за сердце хватающую ноту.
Во тьме сзади их громко запели хоровую песно. Нестройная сначала, она все
росла и вот полилась широкой, бодрой волной в
ночном, свежем воздухе над пустынным полем.
Был Настин черед стряпаться, но она ходила домой нижней дорогой, а не рубежом. На другое утро ребята, ведя раненько коней из
ночного, видели, что Степан шел с рубежа домой, и спросили его: «Что, дядя Степан, рано поднялся?» Но Степан им ничего не отвечал и шибко шел своей дорогой. Рубашка на нем была мокра от
росы, а свита была связана кушаком. Он забыл ее развязать, дрожа целую ночь в ожидании Насти.
И под лозою виноградной,
Росу небес глотая жадно,
Цветок распустится
ночной...
Солнце едва показалось из-за линии леса и в низких местах стояла еще
ночная сырость, а кой-где сохранившиеся клочки зеленой травы были покрыты каплями блестевшей
росы.
Разом наступила глубокая тишина, как будто вдруг опустел кубрик и в нем остался один Редж. Началось немое, но выразительное переглядывание, глаза каждого искали опоры в лицах товарищей. Не многие могли похвастаться тем, что сердца их забились в этот момент сильнее, большинство знало, что их имена останутся непроизнесенными. Кой-где в углах кубрика блеснули кривые улыбки интригов, сдержанный шепот
вырос и полз со всех сторон, как первое пробуждение
ночного прилива.
Я дал ему папиросу и вышел на крыльцо. Из-за лесу подымалось уже солнце. С «Камня» над логом снимались
ночные туманы и плыли на запад, задевая за верхушки елей и кедров. На траве сверкала
роса, а в ближайшее окно виднелись желтые огоньки восковых свечей, поставленных в изголовье мертвого тела.
Поравнявшись с подъездом двухэтажного дома, наш караван остановился, и тотчас же рядом со мной
выросла фигура мужика. Он был в большом полушубке, с головой, закутанной в башлык. Из-под башлыка торчал конец носа, заиндевевшие брови и белые усы. В одной руке у него была большая дубина, в другой трещотка, из чего мы заключили, что это
ночной караульщик.
На траве у корней тускло светились капли
росы,
ночная тьма всё торопливее уходила с дороги в лес, обнажая рыжий песок, прошитый чёрными корнями.
За окном весело разыгралось летнее утро — сквозь окроплённые
росою листья бузины живой ртутью блестела река, трава, примятая
ночной сыростью, расправляла стебли, потягиваясь к солнцу; щёлкали жёлтые овсянки, торопливо разбираясь в дорожной пыли, обильной просыпанным зерном; самодовольно гоготали гуси, удивлённо мычал телёнок, и вдоль реки гулко плыл от села какой-то странный шлёпающий звук, точно по воде кто-то шутя хлопал огромной ладонью.
Ранним утром, когда тени от домов лежали еще через всю улицу, он шел в церковь, хрустя тонким
ночным ледком, и по мере того, как он подвигался вперед мимо сонных домов, вокруг него
вырастали такие же темные фигуры людей, ежившихся от утреннего холодка.
— Я
вырасту, Павла Артемьевна! А уж тянет меня туда-то, и сказать не могу, как тянет. Так бы век в тишине монастырской и прожила. За вас бы молилась… В посте… на
ночных бдениях… — возразила, внезапно сживаясь, Соня. — У бабушки моей есть монашка знакомая… Она еще в детстве все к бабушке приставала, просила все меня в послушание к ней отдать в обитель… Совсем к себе на воспитание брала… А отец не отдал… Сюды определил… Велел учиться.
— «Ненавидящие Сиона… посрамистеся от господа…» — слышится вдруг в
ночной тишине поющая фистула, потом слышатся тихие шаги, и на дороге в багровых лучах костра
вырастает темная человеческая фигура в короткой монашеской ряске, широкополой шляпе и с котомкой за плечами.
Яркие звезды одна за другой загораются в небе, полный месяц выкатится из-за леса, серебристым лучом обольет он широкие луга и сонную речку, белоснежные песчаные берега и темные, нависшие в воду ракиты, а Гриша, ни голода, ни
ночного холода не чуя, стоит босой на покрытой
росой луговине и поет-распевает про прекрасную мать-пустыню…
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в
росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно-белым морем.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из
ночного тумана вдруг
выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер-офицера.